Мозаика настроений

Архив рубрики «Варька и другие»

-Пап, вот, мама иногда спрашивает у тебя как дела. а ты говоришь — ничего. Это что значит?
Варька, как обычно, ставит в тупик вопросом, над которым никогда не задумываешься.
-Ну. ничего, это значит ничего плохого, как всегда.
Варька задумчиво мычит:-Но ничего- это же и ничего хорошего. Просто ничего нет. Пусто. Наверное даже темно.Что-то боюсь я этого ничего. Давай ты как-то по-другому будешь говорить. Ничего плохого, или все хорошо, или…. ну, без просто «ничего». Ты же сам говорил, что в темной комнате трудно ловить черную кошку. А ничего- это и есть темная комната.
Кот Корнелий, облизывая усы, добавил:-Ничего, это когда не то, что колбасы на бутерброде, а даже и булки нет. Вот как сейчас.
И довольный сытый удалился.
Тут и мама пришла. На ее традиционный вопрос:-Как у вас дела?, я бойко ответил:-Все хорошо….только колбасы с булкой нет.

Я встречаю Варьку в школе после занятий в подготовительном классе. Она спускается, останавливается, всматривается, чтоб лучше видеть кто за ней пришел. Замечает меня, машет рукой.
-Пап, а мама вообще-то собирается меня из школы забирать? Тебя уже тут все знают, а маму только один раз и видели, когда вы первый раз меня привели. Что ж мы ее так в тайне и будем держать?
-Варь, ты же знаешь, что мама у нас ходит на работу и не может все время отпрашиваться,- урезониваю я.
-Ну, да, мама ходит…,- и на секунду задумавшись, выпаливает,- а ты почему не ходишь?
-Я же дома работаю, ты что не видела?
-Да, я видела, только как-то мама туда. а ты все время дома, вон у других оба родителя ходят.
-У других родители на другой работе работают, им там надо быть, а я и дома могу работать. Или ты хочешь чтобы я тоже как у других?
-Нет, нет, нет, ты сиди дома,-спохватывается Варька,- хорошо бы и мама тоже, но раз ей так надо… А ты будь. Вот, я вырасту, буду одна из школы ходить, приду домой, а там ты. Мне и не скучно. С Корнелием тоже не скучно, но ты даже лучше. А потом мы все вместе дома и тут мама приходит и у нас опять полная семья.
-Варька, у нас и так полная семья.
-Как же она полная, если мама на работе, днем у нас семья не полная.
И раскручивая нить времени в будущее, Варька продолжает:
-Потом я школу закончу и вырасту совсем большая, и опять буду учиться или работать. И приду домой, а там вы все вместе. Мама уже наверное наработается и больше днем уходить не будет.
Я делаю попытку уточнить ситуацию: -А муж? Ведь ты, наверное и замуж выйдешь? И к нему будешь возвращаться после работы.
-Конечно будет муж, у мамы же есть и у меня будет. А что муж? Ему кота заведем, чтоб не скучал. Да и что ты так беспокоишься, пап? Я от вас никуда уйду, даже к мужу.

Ну вот и закончилась книжка. Будут ли еще рассказы? Не знаю. Но надеюсь. Варька-то теперь очень занята. Школа — это серьезно, даже подготовительная. Есть, конечно, кот Корнелий, можно у него спросить, что да как, но он сам последнее время писал какие-то записки на колбасных обертках. Может быть, тоже хочет выпустить книгу?
Но дело ведь не только в Варьке. Вокруг вас есть похожие Варьки, Сашки, Настеньки, Димы и много-много других. А попробуйте-ка сами о них написать. Я тут специально оставил парочку чистых страниц. Вот и будет эта книга не только про Варьку, а и про других.

Как ни странно, в доме копится посуда, причем грязная. Чистая стоит себе преспокойно, а грязная копится в раковине, ожидая своей участи. Участь приходит не сразу.
Варька занята, ей надо срочно разложить по цвету резинки для волос. Мама пришла с работы с ворохом бумаг, какая уж тут посуда. Корнелий, тщательно вылизав свою миску, сказал, что после него вообще можно ничего не мыть.
И я пошел готовить грязной посуде участь. Не то, чтобы я очень любил мыть посуду, но когда заняты руки, голова остается свободной, и в нее лезут всякие истории про Варьку. Мне же остается их просто записать.

Я люблю сидеть вечером с родителями и рассматривать фотографии в альбомах. Маленькая мама, маленький папа. И я тоже была маленькая. Мама с папой вспоминают то, что не видно на фото. Вот тут у меня зареванный вид, но на снимке не видно, что я перед этим упала. А тут грязный нос от рисования. А здесь…А мама с папой вспоминают, какая я была, и удивляются, что так быстро расту и что время просто летит. А я слушаю и удивляюсь, что мама с папой какими были, такими и остались. Ну ни капельки не изменились. Не с тех пор, где они на фотографиях с машинками, куклами и в песочнице, тут разницу видно — повзрослели, а вот где я маленькая. И я тоже мечтаю, что вырасту, повзрослею и буду совсем-совсем большая и самостоятельная. У меня даже будут свои ключи от квартиры, и я могу ходить в магазин и приходить так поздно, что маленькие дети моего возраста уже спят. И еще я смогу одна кататься на велосипеде и разговаривать с мальчиками. Потому что, если я не буду разговаривать, откуда тогда я узнаю, что мне такой муж и нужен?
А мама с папой слушают, улыбаются, обнимают друг друга и меня. И мы собираемся идти пить чай перед сном. Мама идет ставить чайник, а мы с папой собираем фото в альбом. И папа смотрит куда-то в окно и бубнит себе под нос еле слышно:”Лучше б ты и оставалась всегда ребенком.”
А я все равно слышу, что он говорит, тоже смотрю в окно:”Пап, я тебе обещаю, когда я вырасту, я все равно буду твоей дочкой.” И папа как-то вдруг шмыгает носом. Простудился, наверное. Надо сказать маме, чтоб следила за ним. И я веду папу за руку пить чай.

Мама с папой разбудили меня в субботу. Чмокнули в обе щеки, как всегда утром, и сказали, чтобы я не валялась долго в кровати, потому что к нам придут гости. Надо убраться и, вообще, приготовиться.. Я обрадовалась. Гости — это здорово и интересно. Гости что-то рассказывают. Им можно что-нибудь рассказать — стихотворение там или рисунок показать. Они будут говорить, что это хорошо, что талант и другие вещи. А еще гости что-нибудь приносят неожиданное.
И я не стала валяться, а сразу вскочила, быстро позавтракала и все остальное. И приготовилась.
Но гости все не шли. Уже и темнеть стало. Я взяла фонарик, который мне подарили. Он красивый, может светить просто так, а может стать красным, а еще мигать может. И я стала мигать в окно. Вдруг гости в темноте дом перепутают. И тут раздался звонок. Все-таки фонарик не зря мне подарили. Из прихожей позвали:”Варь, ты где?” И я побежала.
К нам пришли симпатичные дядя и тетя. Они стояли и улыбались. И протягивали мне большую коробку конфет. Я знаю как себя вести. Я поздоровалась, сказала спасибо за конфеты, взяла их и отдала маме. Все равно до еды не разрешат открыть. Дядя и тетя сказали как их зовут.
Я воспитанно ответила:”Очень приятно”,- и тут же забыла. Папа в шутку говорит, что у меня старческий склероз.
А потом мы пошли в комнату. И гости спросили, чем я занимаюсь, а я рассказала им стихотворение и показала рисунки, а они сказали, что я очень выросла, что уже взрослая совсем. Пошутили, наверное.
А еще потом мы пошли за стол. И мы стали есть и разговаривать. Ну я ела и слушала, но они все непонятно говорили. И я стала делать из салата мозаику у себя в тарелке. Из горошка — стебель цветка, потом сделала морковных жуков. Яйцо было ромашкой. Ну красиво получилось. Мама с папой обычно за это ругают. А потом я тыкала вилкой в стебель и съела салатных жуков и….
…И потом меня накрыли одеялом в моей кровати и чмокнули в обе щеки мама с папой. Как всегда на ночь.
А наш кот Корнелий протопал по одеялу и по мне к стенке, лег и пробормотал, что больше всего он любит в гостях — их своевременный уход.

У нас заболела дочка. Ничего особенного, простудилась. Погода сейчас обманчива — солнце, ветер и мерзлая земля, из которой она пыталась выудить червяков, чтобы те погрелись снаружи.
В общем, вечером температура, кашель, ну как обычно. Мы с женой по очереди пихали ей градусник, теплое молоко, клюкву, чеснок, мед и таблетки. Варька, наконец, покрылась потом и нормально уснула. Утром, как ни в чем не бывало, наше чадо заявило, что она совершенно здорова, только “осчусчение” у нее во рту, как-будто кошки гуляли. Наш кот Корнелий, услышав такое, чуть с кровати не упал от возмущения. Заявив, что вообще не гуляет, тем более, во рту, он удалился на кухню, поближе к еде, бросив на прощание, что от Варьки несет чесноком и это портит ему аппетит. Поразмыслив логически, мы пришли к выводу, что Варькины ощущения связаны со вчерашним лечением. И в кошкиных гуляниях виноват чеснок. То ли ротовые кошки его любят и идут на запах, то ли уже ожидают его во рту, а может, живут в чесноке. Такие специальные чесночные кошки.
Варька, тщательно почистив зубы и запихав в рот жевательную резинку для свежести, упрашивала маму пойти довыскребать замерзших червяков. А я, не веря обманчивой погоде, пошел на рынок за профилактическим чесноком. Без кошек!

— Варька, ну весь дом убран, только ты всю картину портишь. Прибери, наконец, свои игрушки и стол. Вон куклы, бумажки недописанные валяются, а на столе в коробочке что-то шуршит.
Мама командует субботней уборкой. Папа пылесосит труднодоступные углы, Корнелий прибирается у миски — доедает все, Варька ходит с тряпкой и смахивает пыль. Отчего пыль ровным слоем ложится на все в округе.
Варька тихонько берет шуршащую коробку со стола и пытается спрятать ее в ящик.
— Что у тебя там шуршит? И зачем ты это прячешь?
Варька долго мнется, потом признается:
— Я сороконожку делаю.
От подобного откровения даже кот Корнелий перестал жевать.
— Это как же ты делаешь? — интересуемся мы.
Варька терпеливо объясняет:
— Сороконожка, она какая? Она длинная, и ног много. Если кого-то длинного посадить вместе с тем, у кого ноги,- получатся дети, сороконожки,- и открывает коробочку. В ней червяк и жук с улицы, наверное, ухитрилась в кармане принести.
— Вот они вместе посидят, и будут у меня сороконожки. На улице только червяки, жуки и бабочки, а сороконожек нет. Мало их, наверное, осталось, надо разводить. А прячу, чтобы им не мешали.
— А если они там шуршат — значит у них любовь. Вы же с папой шуршите в своей комнате ночью, и я вам не мешаю.

С наступлением весны у нас дома стало жарко — батареи горячущие. Вообще, с ними происходит что-то странное. Зимой, когда холодно и нет солнца, батареи холодные. Весной, с приходом солнца и тепла, они становятся горячими. Видимо, у нас какие-то солнечные батареи.
Так вот, в квартире жара. Мы все ходим, как на пляже, а бедный полненький кот Корнелий ищет спасения от жары на холодном полу. Идет-идет, развалится где попало и спасается. Мы об него спотыкаемся, и даже чуть не наступили. Уж его и уговаривали, и предлагали ему валяться не на дороге, а он все равно. И ведь ни разу не плюхнулся на пол где-нибудь под диваном или в уголке, всегда так, чтобы можно было видеть, кто и зачем идет, особенно по пути на кухню. В общем, намучались мы и от жары, и от Корнелия.
А пока мы увещевали кота, Варька спокойно сидела в своей комнате за столом и что-то рисовала. И когда у нас закончились убедительные слова и мы махнули рукой, Варька встала и сказала: “Вот”,- и протянула листочки. На них крупно было выведено:”Осторожно, падучие кошки!”
И нарисована какая-то сарделька с лапками и хвостом.
“Пойдем повесим это везде”,- сказала Варька. И мы пошли, переступая через развалившегося на пути Корнелия.

Мы с Варькой идем гулять. Заодно нам нужно купить хлеб с булкой. На улице кто-то сверху просеивает воду через мелкое сито. Радостный голос Варьки выводит из задумчиво-философского состояния:
— Папа! Смотри, червяки выползли. Давай их собирать.
Я пытаюсь убедить, что мы вышли не за червяками, что дома у нас им будет плохо, наконец, пускаю в ход тяжелую артиллерию — нам не в чем их нести, а в кармане или в ладошке они до дома не доедут. Вот в следующий раз возьмем банку и соберем.
Варьке приходится смириться, и она просто их считает.
Булка, хлеб, пряники и еще чего-то вкусненькое.
— Жалко, что тут не продаются коробочки,- говорит Варька.
— Какие коробочки? Мы же вроде все купили и даже больше, чем мама сказала.
— Для червяков коробочки,- поясняет Варька. Придется опять их считать.
Мы идем обратно.
— Раз червяк, два, вон три червяк,- считает Варька. Папа! Ты чуть на четвертого не наступил!
— А ты двух уже пропустила,- парирую я.
— Девятнадцать, двадцать,- заканчивает Варька, когда мы подходим к дому.
Резко останавливается и задумывается.
— Пойдем, промокнем,- зову я.
— Да подожди ты, пап. Мы не той дорогой шли или пришли не туда.
— Как это не той и не туда? — удивляюсь я.- Это же наш дом.
— Да, дом вроде и наш, но червяков-то меньше. Значит, дорога не та.
— Мы же шли обратно так же, как и в магазин,- доказываю я.
— Нет, не так, туда дорога была в сорок семь червяков, а обратно всего двадцать, ну с половиной. Не могли они просто так взять и уйти,- не унимается Варька.
Вечером за чаем Варька подкладывает нам куски булки:
— Вы ешьте, ешьте, мне не трудно завтра еще в магазин сходить. Как ты думаешь, пап, сколько их будет на пути?
Мама ничего не понимает, а мы заговорщически улыбаемся.