Мозаика настроений

Архив рубрики «Детское»

Я люблю сидеть вечером с родителями и рассматривать фотографии в альбомах. Маленькая мама, маленький папа. И я тоже была маленькая. Мама с папой вспоминают то, что не видно на фото. Вот тут у меня зареванный вид, но на снимке не видно, что я перед этим упала. А тут грязный нос от рисования. А здесь…А мама с папой вспоминают, какая я была, и удивляются, что так быстро расту и что время просто летит. А я слушаю и удивляюсь, что мама с папой какими были, такими и остались. Ну ни капельки не изменились. Не с тех пор, где они на фотографиях с машинками, куклами и в песочнице, тут разницу видно — повзрослели, а вот где я маленькая. И я тоже мечтаю, что вырасту, повзрослею и буду совсем-совсем большая и самостоятельная. У меня даже будут свои ключи от квартиры, и я могу ходить в магазин и приходить так поздно, что маленькие дети моего возраста уже спят. И еще я смогу одна кататься на велосипеде и разговаривать с мальчиками. Потому что, если я не буду разговаривать, откуда тогда я узнаю, что мне такой муж и нужен?
А мама с папой слушают, улыбаются, обнимают друг друга и меня. И мы собираемся идти пить чай перед сном. Мама идет ставить чайник, а мы с папой собираем фото в альбом. И папа смотрит куда-то в окно и бубнит себе под нос еле слышно:”Лучше б ты и оставалась всегда ребенком.”
А я все равно слышу, что он говорит, тоже смотрю в окно:”Пап, я тебе обещаю, когда я вырасту, я все равно буду твоей дочкой.” И папа как-то вдруг шмыгает носом. Простудился, наверное. Надо сказать маме, чтоб следила за ним. И я веду папу за руку пить чай.

Мама с папой разбудили меня в субботу. Чмокнули в обе щеки, как всегда утром, и сказали, чтобы я не валялась долго в кровати, потому что к нам придут гости. Надо убраться и, вообще, приготовиться.. Я обрадовалась. Гости — это здорово и интересно. Гости что-то рассказывают. Им можно что-нибудь рассказать — стихотворение там или рисунок показать. Они будут говорить, что это хорошо, что талант и другие вещи. А еще гости что-нибудь приносят неожиданное.
И я не стала валяться, а сразу вскочила, быстро позавтракала и все остальное. И приготовилась.
Но гости все не шли. Уже и темнеть стало. Я взяла фонарик, который мне подарили. Он красивый, может светить просто так, а может стать красным, а еще мигать может. И я стала мигать в окно. Вдруг гости в темноте дом перепутают. И тут раздался звонок. Все-таки фонарик не зря мне подарили. Из прихожей позвали:”Варь, ты где?” И я побежала.
К нам пришли симпатичные дядя и тетя. Они стояли и улыбались. И протягивали мне большую коробку конфет. Я знаю как себя вести. Я поздоровалась, сказала спасибо за конфеты, взяла их и отдала маме. Все равно до еды не разрешат открыть. Дядя и тетя сказали как их зовут.
Я воспитанно ответила:”Очень приятно”,- и тут же забыла. Папа в шутку говорит, что у меня старческий склероз.
А потом мы пошли в комнату. И гости спросили, чем я занимаюсь, а я рассказала им стихотворение и показала рисунки, а они сказали, что я очень выросла, что уже взрослая совсем. Пошутили, наверное.
А еще потом мы пошли за стол. И мы стали есть и разговаривать. Ну я ела и слушала, но они все непонятно говорили. И я стала делать из салата мозаику у себя в тарелке. Из горошка — стебель цветка, потом сделала морковных жуков. Яйцо было ромашкой. Ну красиво получилось. Мама с папой обычно за это ругают. А потом я тыкала вилкой в стебель и съела салатных жуков и….
…И потом меня накрыли одеялом в моей кровати и чмокнули в обе щеки мама с папой. Как всегда на ночь.
А наш кот Корнелий протопал по одеялу и по мне к стенке, лег и пробормотал, что больше всего он любит в гостях — их своевременный уход.

У нас заболела дочка. Ничего особенного, простудилась. Погода сейчас обманчива — солнце, ветер и мерзлая земля, из которой она пыталась выудить червяков, чтобы те погрелись снаружи.
В общем, вечером температура, кашель, ну как обычно. Мы с женой по очереди пихали ей градусник, теплое молоко, клюкву, чеснок, мед и таблетки. Варька, наконец, покрылась потом и нормально уснула. Утром, как ни в чем не бывало, наше чадо заявило, что она совершенно здорова, только “осчусчение” у нее во рту, как-будто кошки гуляли. Наш кот Корнелий, услышав такое, чуть с кровати не упал от возмущения. Заявив, что вообще не гуляет, тем более, во рту, он удалился на кухню, поближе к еде, бросив на прощание, что от Варьки несет чесноком и это портит ему аппетит. Поразмыслив логически, мы пришли к выводу, что Варькины ощущения связаны со вчерашним лечением. И в кошкиных гуляниях виноват чеснок. То ли ротовые кошки его любят и идут на запах, то ли уже ожидают его во рту, а может, живут в чесноке. Такие специальные чесночные кошки.
Варька, тщательно почистив зубы и запихав в рот жевательную резинку для свежести, упрашивала маму пойти довыскребать замерзших червяков. А я, не веря обманчивой погоде, пошел на рынок за профилактическим чесноком. Без кошек!

— Варька, ну весь дом убран, только ты всю картину портишь. Прибери, наконец, свои игрушки и стол. Вон куклы, бумажки недописанные валяются, а на столе в коробочке что-то шуршит.
Мама командует субботней уборкой. Папа пылесосит труднодоступные углы, Корнелий прибирается у миски — доедает все, Варька ходит с тряпкой и смахивает пыль. Отчего пыль ровным слоем ложится на все в округе.
Варька тихонько берет шуршащую коробку со стола и пытается спрятать ее в ящик.
— Что у тебя там шуршит? И зачем ты это прячешь?
Варька долго мнется, потом признается:
— Я сороконожку делаю.
От подобного откровения даже кот Корнелий перестал жевать.
— Это как же ты делаешь? — интересуемся мы.
Варька терпеливо объясняет:
— Сороконожка, она какая? Она длинная, и ног много. Если кого-то длинного посадить вместе с тем, у кого ноги,- получатся дети, сороконожки,- и открывает коробочку. В ней червяк и жук с улицы, наверное, ухитрилась в кармане принести.
— Вот они вместе посидят, и будут у меня сороконожки. На улице только червяки, жуки и бабочки, а сороконожек нет. Мало их, наверное, осталось, надо разводить. А прячу, чтобы им не мешали.
— А если они там шуршат — значит у них любовь. Вы же с папой шуршите в своей комнате ночью, и я вам не мешаю.

С наступлением весны у нас дома стало жарко — батареи горячущие. Вообще, с ними происходит что-то странное. Зимой, когда холодно и нет солнца, батареи холодные. Весной, с приходом солнца и тепла, они становятся горячими. Видимо, у нас какие-то солнечные батареи.
Так вот, в квартире жара. Мы все ходим, как на пляже, а бедный полненький кот Корнелий ищет спасения от жары на холодном полу. Идет-идет, развалится где попало и спасается. Мы об него спотыкаемся, и даже чуть не наступили. Уж его и уговаривали, и предлагали ему валяться не на дороге, а он все равно. И ведь ни разу не плюхнулся на пол где-нибудь под диваном или в уголке, всегда так, чтобы можно было видеть, кто и зачем идет, особенно по пути на кухню. В общем, намучались мы и от жары, и от Корнелия.
А пока мы увещевали кота, Варька спокойно сидела в своей комнате за столом и что-то рисовала. И когда у нас закончились убедительные слова и мы махнули рукой, Варька встала и сказала: “Вот”,- и протянула листочки. На них крупно было выведено:”Осторожно, падучие кошки!”
И нарисована какая-то сарделька с лапками и хвостом.
“Пойдем повесим это везде”,- сказала Варька. И мы пошли, переступая через развалившегося на пути Корнелия.

Мы с Варькой идем гулять. Заодно нам нужно купить хлеб с булкой. На улице кто-то сверху просеивает воду через мелкое сито. Радостный голос Варьки выводит из задумчиво-философского состояния:
— Папа! Смотри, червяки выползли. Давай их собирать.
Я пытаюсь убедить, что мы вышли не за червяками, что дома у нас им будет плохо, наконец, пускаю в ход тяжелую артиллерию — нам не в чем их нести, а в кармане или в ладошке они до дома не доедут. Вот в следующий раз возьмем банку и соберем.
Варьке приходится смириться, и она просто их считает.
Булка, хлеб, пряники и еще чего-то вкусненькое.
— Жалко, что тут не продаются коробочки,- говорит Варька.
— Какие коробочки? Мы же вроде все купили и даже больше, чем мама сказала.
— Для червяков коробочки,- поясняет Варька. Придется опять их считать.
Мы идем обратно.
— Раз червяк, два, вон три червяк,- считает Варька. Папа! Ты чуть на четвертого не наступил!
— А ты двух уже пропустила,- парирую я.
— Девятнадцать, двадцать,- заканчивает Варька, когда мы подходим к дому.
Резко останавливается и задумывается.
— Пойдем, промокнем,- зову я.
— Да подожди ты, пап. Мы не той дорогой шли или пришли не туда.
— Как это не той и не туда? — удивляюсь я.- Это же наш дом.
— Да, дом вроде и наш, но червяков-то меньше. Значит, дорога не та.
— Мы же шли обратно так же, как и в магазин,- доказываю я.
— Нет, не так, туда дорога была в сорок семь червяков, а обратно всего двадцать, ну с половиной. Не могли они просто так взять и уйти,- не унимается Варька.
Вечером за чаем Варька подкладывает нам куски булки:
— Вы ешьте, ешьте, мне не трудно завтра еще в магазин сходить. Как ты думаешь, пап, сколько их будет на пути?
Мама ничего не понимает, а мы заговорщически улыбаемся.

— Варька, пойди-ка сюда,- мама зовет Варьку на кухню.- Завтра Женский День. Папа будет нас поздравлять. Давай и мы приготовим что-нибудь вкусненькое.
— Давай,- обрадовалась Варька, которая всегда радуется праздникам. В ее представлении праздник — это волшебство, только еще лучше.
— А что такое Женский День? — интересуется Варька.- Чего празднуем? А папа что же без праздника, раз он не женщина?
— Вот мы что-нибудь и приготовим, будет и у него праздник,- скрашивает несправедливость мама.- А Женский День, он давно празднуется. Когда-то женщины боролись за свою свободу и права. Вот и стали праздновать в честь борьбы тех женщин.
Варька переваривает услышанное, для нее борьба — это дядьки по телевизору, которые сидят друг на друге попеременно. Понятие “женская борьба” никак не укладывается в ее голове.
— Мам, я, конечно, женщина. Но я же ни с кем не борюсь. Не за право, не за лево. И за права, которые у папы в коробочке лежат, я тоже не хочу бороться. Во-первых, он мне их и так дает посмотреть. Во-вторых, мне они не нужны, у нас все равно машины нет. И не хочу я какую-то неизвестную борьбу праздновать. Давай лучше завтра напечем блинов и будем Масленицу праздновать. Вот это праздник! Он вкусный и теплый. Как весна.
И мама согласилась.
А кот Корнелий проголосовал всеми четырьмя лапами «за», только уточнил: “Мне сметаны и блинов — побольше”.

— Ну вот все гадают, а мы почему ничего не делаем? — спросила мама. И Варька тут же ее поддержала.
— Хочу гадать, а как это? Зачем?
— Девушки интересовались, кто и какой будет жених. Гадали, чтобы узнать будущее.
— А зачем мне жених? — удивилась Варька.- Я так, просто, гадать хочу. Мама, ну давай же гадать! — и с еще большим удивлением добавила:- А тебе-то жених зачем, у тебя уже папа есть и я тоже.
Мама поспешила объясниться:
— Я просто так сказала, традиция такая есть — гадать. Папа, ну-ка посмотри в Интернете как гадают, а то я не знаю.
Пришлось мне спросить у Яндекса и Гугла. Мне предложили на выбор множество вариантов, из которых нам совершенно явно не подходили гадание по собачьему лаю, так как у нас в наличии только кот. Гадание по волосам тоже не подошло — у нас не было золы, и ждать до утра слишком долго. Мы решили капать воском в воду.
И каких только фигур в миске с водой не было! Воск нарисовал нам каких-то кракозябр, что-то похожее на луну, кошачий хвост и соску.
Мы долго искали объяснения этих восковых фигур, но так и не нашли.
С луной все было ясно — гадали вечером, вот и луна. Соска тоже понятно — Варька еще ребенок, это она, хотя мне казалось, что воск говорил о совсем младенце, я высказал предположение, но мама так на меня посмотрела! Кошачий хвост тоже объясним – Корнелий, вот он, тут. А кракозябры не объяснялись. В общем, мы замучались. Но будущее не прорисовывалось.
— Давайте по-другому гадать, раз тут все неясно,- предложил я.
— Нет, не будем мы больше гадать, вдруг что-то не то нагадается. Да и если знаешь, что будет завтра, тогда и жить-то неинтересно.
А Корнелий сказал, что на будущее его интересует только регулярность кормления и наличие колбасы. А все остальное пусть будет сюрпризом.

Варька заболела. Ничего страшного, простудилась. Играла в снежки, бегала по снегу, валялась. Пришла домой мокрая и пила холодное молоко, тайно от нас. Закалялась. Теперь лежит с температурой. Пьет горячее молоко и выгоняет нас с мамой из комнаты. В ее представлении взрослый должен болеть один, он же самостоятельный, этот взрослый. Мы уходим.
Можно сделать дела насущные, пока никто не крутится под ногами, не гоняет кота Корнелия, который больше всего не любит бегать. В общем, полная свобода для занятий хозяйством в выходной день. Мы с мамой стоим, думаем, что сделать в первую очередь, и вяло принимаемся за дела. Дела не клеятся — нет настроя. Состав неполный. Оказывается, Варька своей беготней и сумбуром стимулирует нас. А тут она спит, мы тихонько заглянули, точно спит.
И мы пошли пить чай-кофе, все равно не работается.
И только мы начали ложечками стучать, сахар размешивать, как на кухню заглядывает заспанная Варька:
— Я там сплю-сплю, а вы все не идете. Мне ж одной болеть скучно. Почитайте мне сказки.
И мы пошли по очереди читать сказки и прибираться. И все закрутилось как надо.
А еще говорят, что ложечкой стучать нельзя, неприлично. Обманывают, наверное.

— Вот говорила я тебе, что нужно было холодильник покупать саморазмораживающийся!- доказывала мама папе и даже присела, устав от длинного слова.
— У тех холодильников,- папа был хитер и не стал повторять это само-…,- внутри вентилятор, он гоняет воздух и сушит капли, а заодно и продукты. Зачем нам холодильник для сухарей, да еще и с Карлсоном внутри? Сейчас мы быстренько все разморозим. Я тут сам. Ты иди отдохни.
— Какой уж тут отдых, если вдруг выясняется, что у нас в холодильнике тот, кто должен быть на крыше. А у меня там варенье. Что за дом?! На подоконник поставила, так с улицы Шиншилла варенье съела, да еще и хитро из дупла поглядывала, в холодильник спрятала, так там вентилятор. Нет в этом доме моих личных тайн, некуда их прятать.
— А зачем ты тайны в варенье прячешь?…
Тут на кухню врывается Варька.
— Где тайное варенье? Ой, а что это у нас с холодильником? Почему под ним такая лужа?
Мама язвительно замечает, что это папа лужу устроил, и идет заниматься своими тайнами или делами, в общем, по телефону разговаривать. А мы с Варькой остаемся один на один со стихийным бедствием.
— Ты чего делаешь-то?- интересуется Варька.
— Холодильник размораживаю,- отвечаю я,- тащи тряпку.
Варька приносит тряпку и осторожно спрашивает:
— А морозильник — тоже будешь?
— Надо бы, но еще не знаю. Сначала надо все это море убрать. А что?
— У меня же там снежок хранится! Даже три. Они же расстают! И как я буду потом летом делать снежную бабу? Пап, а давай ты мне мороженого купишь, я его красиво шариками положу, вот и снежная баба будет. А этими снежками я сейчас поиграю, все равно тут уже лужа есть.